Опубликовано Saveliy в Втр, 01/09/2015 - 12:28
У человека должна быть цель, он без цели не умеет, на то ему и разум дан. Если цели у него нет, он ее придумывает…
Как только общество решит какую-нибудь свою проблему, сейчас же перед ним встает новая проблема таких же масштабов… нет, еще больших масштабов. Отсюда, между прочим, следует одна интересная штука. В конце концов перед обществом встанут проблемы такой сложности, что разрешить их будет уже не в силах человеческих. И тогда так называемый прогресс остановится.
Он был доволен. Он отдал слона за пешку и был очень доволен. И тогда Андрей вдруг понял, что в его, стратега, глазах все это выглядит совсем иначе: он ловко и неожиданно убрал мешающего ему слона да еще получил пешку в придачу — вот как это выглядело на самом деле…
Делам надо поклоняться, а не статуям. А может быть, даже и делам поклоняться не надо. Потому что каждый делает, что в его силах. Один — революцию, другой — свистульку. У меня, может, сил только на одну свистульку и хватает, так что же я — говно теперь?…
Это что-то вроде демократических выборов: большинство всегда за сволочь...
Моральные ценности не продаются, Банев. Их можно разрушить, купить их нельзя. Каждая моральная данная ценность нужна только одной стороне, красть или покупать ее не имеет смысла.
Нет ничего невозможного, есть только маловероятное.
Великие писатели всегда брюзжат. Это их нормальное состояние, потому что они – это больная совесть общества, о которой само общество, может быть, даже и не подозревает.
Разум есть способность использовать силы окружающего мира без разрушения этого мира.
Спасать. Опять спасать. До каких же пор вас нужно будет спасать? Вы когда нибудь научитесь спасать сами себя? Почему вы вечно слушаете попов, фашиствующих демагогов, дураков опиров? Почему вы не желаете утруждать свой мозг? Почему вы так не хотите думать? Как вы не можете понять, что мир огромен, сложен и увлекателен? Почему вам все просто и скучно? Чем же таким ваш мозг отличается от мозга Рабле, Свифта, Ленина, Эйнштейна, Строгова? Когда-нибудь я устану от этого, подумал я. Когда-нибудь у меня не хватит больше сил и уверенности. Ведь я такой же, как вы! Только я хочу помогать вам, а вы не хотите помогать мне...
Естественное всегда примитивно, — продолжал между прочим Бол— Кунац. — А человек — существо сложное, естественность ему не идет. Вы понимаете меня, господин Банев?
— Да, — сказал Виктор, — конечно...
Человек создан для того, чтобы мыслить.
Выигрывает вовсе не тот, кто умеет играть по всем правилам; выигрывает тот, кто умеет отказаться в нужный момент от всех правил, навязать игре свои правила, неизвестные противнику, а когда понадобится — отказаться и от них.
Когда я приезжаю в чужую страну, я никогда не спрашиваю, хорошие там законы или плохие. Я спрашиваю только, исполняются ли они.
Все— таки я совершил благородный поступок. Пусть даже глупый, но ведь все благородные поступки глупы.
Не в громе космической катастрофы, не в пламени атомной войны и даже не в тисках перенаселения, а в сытой, спокойной тишине кончается, видите ли, история человечества.
Неужели же, черт возьми, гадко все, что в человеке от животного? Даже материнство, даже улыбка мадонны, ее ласковые мягкие руки, подносящие младенцу грудь... Да, конечно, инстинкт и целая религия, построенная на инстинкте...
Неизвестно, кто первый открыл воду, но уж наверняка это сделали не рыбы.
Хоть бы одна сволочь спросила, что она должна делать. Так нет же, каждая сволочь спрашивает только, что с ней будут делать. Успокойтесь, ваше будет царство небесное на Земле.
Недавно я познакомилась с одним школьным учителем. Он учит детей страшным вещам. Он учит их, что работать гораздо интереснее, чем развлекаться. И они верят ему. Ты понимаешь? Ведь это же страшно! Я говорила с его учениками. Мне показалось, что они презирают меня. За что? За то, что я хочу прожить свою единственную жизнь так, как мне хочется?
Ну и что же ты все-таки показал? Что не хочешь с нами жить? А зачем это было доказывать и кому? Что ненавидишь нас? Зря. Мы делаем все, что нужно. Мы не виноваты, что они свиньи. Они были свиньями и до нас, и после нас они останутся свиньями. Мы можем только накормить их и одеть, и избавить от животных страданий, а духовных страданий у них сроду не было и быть не может.
Несчастная любовь делает человека активным, а счастливая умиротворяет, духовно кастрирует.
Лучше всего быть там, откуда некуда падать.
Вы родили их на свет и калечите их по своему образу и подобию.
В каждом человеке намешано всего понемножку, а жизнь выдавливает из этой смеси что-нибудь одно на поверхность.
Потому что волчица говорит своим волчатам: " Кусайте как я" и этого достаточно, и зайчиха учит зайчат: " Удирайте как я", и этого тоже достаточно, но человек— то учит детеныша: " Думай, как я", А это уже преступление...
Увидеть и не понять -— это все равно, что придумать. Я живу, вижу и не понимаю, я живу в мире, который кто— то придумал, не затруднившись объяснить его мне, а, может быть, и себе. Тоска по пониманию,-— вдруг подумал Перец.-— Вот чем я болен -— тоской по пониманию.
Сумасшедший мир. Дурацкое время. Люди совершенно разучились жить. Работа, работа, работа... Весь смысл жизни в работе. Все время чего-то ищут. Все время что-то строят. Зачем?
Детей бить нельзя, утверждал Тэдди. Их и без тебя будут всю жизнь колотить кому не лень, а если тебе хочется его ударить, дай лучше по морде самому себе, это будет полезней.
Каждый человек — человек, пока он поступками своими не показал обратного.
Когда люди сами говорят о себе, они либо бахвалятся, либо каются.
Подвиг — поступок насмерть перепуганного человека.
Нет уж, милая моя, если человек бесчестен, то он бесчестен до конца.
Жизнь дает человеку три радости. Друга, любовь, работу. Каждая из этих радостей уже стоит многого. Но как редко они собираются вместе!
Политика есть искусство дочиста отмывать грязной водой.
Вы спросите меня: чем велик человек? Тем, что создал вторую природу? Что привел в движение силы почти космические? Что в ничтожные сроки завладел планетой и прорубил окно во Вселенную? Нет! Тем, что, несмотря на все это, уцелел и намерен уцелеть и далее.
Люди несоизмеримы, как бесконечности. Нельзя утверждать, будто одна бесконечность лучше, а другая хуже. Это азы. Я отдаю предпочтение одним за счет других. Это великий грех. Я опять запутался.
Почему мы все-таки и несмотря ни на что должны идти вперед? А потому, что позади у нас — либо смерть, либо скука, которая тоже есть смерть.
Радоваться своим успехам надо скромно, один на один с собой.
За все надо платить, думал он, ничего не получают даром, и чем больше ты получил, тем больше нужно платить, за новую жизнь надо платить старой жизнью...
Потому что жить — это хорошо. Даже когда получаешь удары. Лишь бы иметь возможность бить в ответ...
Ничего человек не может и не умеет. Одно он может и умеет — жить для себя.
А вот если ты перестанешь обращать внимание на молодую жену, она тебе тем же и отплатит.
Вы отнимаете у людей заботу о хлебе насущном и ничего не даете им взамен. Людям становится тошно и скучно. Поэтому будут самоубийства, наркомания, сексуальные революции, дурацкие бунты из-за выеденного яйца…
Ты пьешь холодную воду в жаркий день. И ты не спрашиваешь — зачем? Ты просто пьешь, и тебе хорошо...
Мир Мечты — это дьявольски опасная и непростая штука. Конечно же, мечтать надо. Надо мечтать. Но далеко не всем и отнюдь не каждому.
Как это славно — вовремя помереть!
Никто никогда не бывает виноват только сам. Такими, как мы становимся, нас делают люди.
Не ошибки опасны — опасна пассивность, ложная чистоплотность опасна, приверженность к ветхим заповедям! Куда могут вести ветхие заповеди? Только в ветхий мир.
Э, все дело в том, чтобы научиться утираться. Плюнут тебе в морду, а ты и утрись. Сначала со стыдом утерся, потом с недоумением, а там, глядишь, начнешь утираться с достоинством и даже получать от этого процесса удовольствие...
— Именно то, что наиболее естественно, — заметил Бол-Кунац, — менее всего подобает человеку.
Всю жизнь я страдаю оттого, что думаю о людях хорошо.
— Валяться нужно, — с глубокой убежденностью отвечал Горбовский. - Это философски необходимо. Бессмысленные движения руками и ногами неуклонно увеличивают энтропию Вселенной. Я хотел бы сказать миру: «Люди!
Больше лежите! Бойтесь тепловой смерти!»
Каждый человек — маг в душе, но он становится магом только тогда, когда начинает меньше думать о себе и больше о других.
А ребенок кротко смотрит на тебя и думает: ты, конечно, взрослый, здоровенный, можешь меня выпороть, однако, как ты был с самого детства дураком, так и остался, и помрешь дураком, но тебе этого мало, ты еще и меня дураком хочешь сделать…
Есть я, нет меня, сражаюсь я, лежу на диване — никакой разницы. Ничего нельзя изменить, ничего нельзя исправить. Можно только устроиться — лучше или хуже. Все идёт само по себе, а я здесь ни при чем.
Право на власть имеет тот, кто имеет власть. А еще точнее, если угодно, — право на власть имеет тот, кто эту власть осуществляет. Умеешь подчинять — имеешь право на власть. Не умеешь — извини!
Необходимость не может быть ни страшной, ни доброй. Необходимость необходима, а все остальное о ней придумываем мы и машинки в лабиринтах, если они могут придумывать. Просто, когда мы ошибаемся, необходимость берет нас за горло, и мы начинаем плакать и жаловаться, какая она жестокая да страшная, а она просто такая, какая она есть,-— это мы глупы или слепы.
Никакой, сколь угодно честный, умный и порядочный человек не способен переменить СТРУКТУРУ. Структура сама его согнет, сплющит, подгонит под себя.
Разум есть способность живого существа совершать нецелесообразные или неестественные поступки.
О каком рабстве может идти речь, если разумный человек уже сейчас прикидывает, не обманывают ли его, и если его действительно обманывают, то, уверяю вас, он сумеет добиться справедливости.
Ведь вся эта погань испытывает наслаждение, не только издеваясь над теми, кто попал ей в лапы, она же наслаждается и собственными своими унижениями в лапах того, кого считает выше себя.
Давайте не будем говорить, о чем мы не будем говорить, и будем — о чем будем.
Известно, что есть лишь один способ делать дело и множество способов от дела уклоняться.
Приходя — не радуйся, уходя — не грусти.