Опубликовано gipsylilya в Пт, 03/02/2012 - 11:48
Интересно, что на нашем ресурсе я мало встречала поэтов (будем честны, в большинстве своем просто - рифмоплетов), у кого цветовая гамма была бы так привязана к эмоциональной, как у Вас. В большинстве стихотворений ресурса упоминания цвета встречаются только в описательном смысле, выкинь их - и мало что изменится.
Черный, красный, алый (отдельно от красного), белый, бледный, синий, реже - розовый, багровый, желтый, коричневый, зеленый, медный, серый, голубой. Вот ваша не самая богатая, но очень искусно используемая палитра. И, пожалуй, действительно стандартно, "банально" (насколько это слово может к Вам относиться), используется Вами только черный цвет.
У него сразу два значения: нечто, что относится к Тому Миру, и - горе, скорбь, траурность. Конечно, мы не берем случаи, когда этот цвет описывает цыганские волосы или глаза. И кстати, черный у вас, помимо прочего, это зачастую нечто, что относится к цыганам. Черный цвет возникает в стихах у вас так часто, что легче перечислить, когда он не имеет отношения ни к цыганам, ни к смерти - стихотворениях "В синих травах" и "Ночь. Этюд". Интересно, как соединяет черный цвет некоторые, казалось бы, малосвязанные стихи. "Окна черны" в "Мне десять лет" (стихотворении с восклицанием "Я выживу!") и в "Усталости" (о мертвой девочке в запертой детской) самим наличием общего образа задают тон восприятию первого, более позднего, стихотворения. Повторяющийся образ черной птицы - только в стихотворениях с цыганами (я помню, что Вы написали мне про песню, но цитатой это можно было бы счесть один раз, в "Иоганне", однако мы обнаруживаем черных птиц и в других "цыганских" стихах, таких как "Плач старухи" и "Месечина"; похоже на то, что мы имеем дело с еще одним аватаром цыганской души, ее, пожалуй, мрачной, хранящей боль части).
Удивительно, но почти так же часто использующийся белый, "антипод" черного, практически всегда оказывается связан в Ваших стихах со смертью. Достаточно обратить внимание уже на "Уродилась", где белый цвет упоминается четырежды, причем в последний раз - для описания самой смерти ("Побелела… И застыла"). Волосы утопшей девушке отбеливают "руки реки" ("Русалка"), русалки же в "Кладе", те же утопленницы, бегают "с белыми в лунь волосами". Интересно, что у девочки, которой предстояло умереть, губы "белели" ("Уродилась"), а у той, что предстояло выжить, только "побледнели" ("Месечина"). "Белый платок в крови" как вестник смерти от чахотки ("Анджей"), голуби, отпускаемые с ладоней - белые (сразу двойной смертный образ). Стихотворений, в котором белый цвет упоминался если не с приязнью, то хотя бы нейтрально, я нашла только одно, "В синих травах".
Красный, багровый и алый, хотя считаются условными синонимами, у Вас разграничиваются по значению удивительно строго. "Красное" - значит, "кровь", причем обязательно идущая в смерть. Иногда явно: "от тысячи красных штрихов" - так описаны раны в "Чеширском коте" девушки, ждущей расстрела; "красным блестит в траве" - "Закат" (и тут снова образ красной воды, которая оказывается чем-то вроде символа крови, вытекающей из ЛГ), "Лорка, зачем эти красные пятна на вашей рубашке?" ("Sigiriya"). Чаще же это просто тревожный образ, предзнаменование приближающейся смерти, как "красные, красные капли" в "Падали звезды" или красная юбка и красные бусы в "Вихре". Легче перечислить те стихи, где красный - просто описание: "Волчий князь" (красная шапка) и "Дождик" (красный домик на детской площадке).
А вот цветом крови, но не смерти, оказывается багровый: "багровая кровь" - безо всякой фатальности в Ваших "Детях ветра", "багровая шаль заката", звенящая в окнах "тревогой крови", в "Городе" и - "небо багровым мокло", вроде бы от новогодних салютов, но словно бы и в предвкушении переворота ("Время рвалось на флаги. Флаги рвались на войну" - отлично переданное ощущение предреволюционного настроения общества) в "Часах".
"Алый" же, кроме одного единственного случая (в "Позвени") - это нечто чистое, звонкое… и, кажется, опять цыганское. К сожалению, Вы убрали "Алые души цыган" из "Табора". Может быть, более безнадежное "Прочь уносили птицы Песни цыган" больше соответствует Вашей авторской идее, но меня лично "зацепил" именно невероятной пронзительности и красоты образ уносимых птицами алых душ. Голос черных птиц, цыганских песен, в "Плаче старухи" ал (что за чудесное слово, какую странную, тревожащую чистоту оно несет в себе - алый голос песен). "Жгуче-алое" на кончиках пальцев ЛГ солнце - любовь (опять и горечь, и чистота… и цыгане?). "Были костры у речки Алы" - про волшебную Купальскую ночь. Не цыганские ли то были костры? В любом случае, снова алый цвет вплетается чистой нотой в ткань стихотворения, тревожного, волшебного и какого-то очень чистого. Наконец, "алая скрипка" Талоша - это очень цыганское и очень чистое… и полное боли. Вы сами писали, что "алая скрипка" - это предсмертный танец цыган, танец-прощание с жизнью, и это только подтверждает мои ощущения и наблюдения: "алый" - цыганский, тревожащий или даже исполненный болью и очень, очень чистый (что чище огня, любви и прощания с жизнью?).
Очень интересно Вы используете слово "розовый". Оно у Вас совсем по-простонародному оказывается светло-красным, красноватым, а вовсе не цвета роз и поросячьей шкурки. "Розовые кости" - те, которые "еще живы", из живого тела извлечены, все в крови ("Кости"). "Розовая трава" - та, что окрашена кровью из сердца, "сыплющегося звездами" ("Девушке по имени Хельга, пожелавшей умереть от любви").
Но гораздо чаще я вижу у Вас синий. Всегда синий значит - небо. Оно плещется в глазах белого ангела, "по синему" катится колесо цыганских душ-солнце (образ как будто прямиком из Индии), "синим дрожали дали" - это же снова о небе, кони-тучи ходят "в синих травах" и так везде. Только дважды синий цвет оказывается образом глубинной, болезненной нежности, той самой, от которой плачут. В "Талоше" ("Сыграй мне, Талош, на скрипке синей … Дрожаще-нежной") и в "Таборе" (снова вместе они, дрожь и синий - небо, дрожащее от нежности и боли за цыган). Очевидно, это общий образ, связывающий оба стихотворения, и неудивительно, ведь оба они посвящены геноциду цыган. Это события если и не одновременны хронологически, то одновременны все равно, по нашим ощущениям. Умирает Талош, умирает безымянный табор, и мы не можем сдержать слез, они умерли хоть и далеко друг от друга, но вместе для нас.
Ваш особенный цвет - "бледный". Бледны у Вас луна, ветер, лица чужих людей и больных детей. Я даже не смогу передать свои чувства от этого, чисто Вашего, слова, могу только сказать, что не испытывала бы их, не те были бы для меня образы, замени Вы "бледный" на "светлый" и "белый".
Я заметила, что "серый" дважды использовался в стихотворениях с несправедливой казнью ("Жанна" и "Табор"). Возможно, мне только кажется, но не аллюзия ли это на "Трудно быть богом" Стругацких, со пагубой, которую несут "серые" всему прекрасному?
Что касается остальных цветов, то они используются в своих самых обычных значениях, ради описания или придания красочности картинке. Пожалуй, могу вспомнить только одно исключение - желтую скрипку, где желтый оказался метафорой любви к жизни.