Опубликовано АНДРЕЙ ГЕННАДИЕВИ... в Вс, 19/11/2017 - 02:55
Андрей Геннадиевич Демидов
ОРДЫ БАТЫЯ НА РУСИ
поэма
И было видеть страшно и трепетно, как в христианском роде страх и сомнение, и несчастье распространялись. Мы согрешили — и наказаны, так что жалко было видеть нас в такой беде. И вот радость наша превратилась в скорбь, так что и помимо своей воли мы будем помилованы в будущей жизни. Ведь душа, всячески наказанная в этом мире, на будущем суде обретёт помилование и облегчение от муки. О сколь неизреченно, Боже, твоё человеколюбие! Именно так должен наказывать добрый владыка. И я, грешный, также много и часто Бога гневлю и грешу часто каждодневно; но теперь вернёмся к нашему рассказу...
Из Лаврентьевской летописи
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ. ПОЯВЛЕНИЕ МОНГОЛЬСКИХ СИЛ В ПОЛОВЕЦКИХ СТЕПЯХ. ОСЕНЬ 1237 ГОДА, БАТЫЙ ГОТОВИТСЯ ПЕРЕЙТИ ВОЛГУ И РАЗВЕРНУТЬ ЧАСТЬ СОЮЗНОГО ВОЙСКА ДЛЯ НАПАДЕНИЯ НА РЯЗАНСКУЮ ЗЕМЛЮ. ПРЕДШЕСТВУЮЩАЯ ЭТОМУ ВОЙНА С БУЛГАРИЕЙ В 1236 ГОДУ.
Всех уничтожил татар Тэмужин за обиды монголам, В духе тех средневековых свирепых традиций востока! Силой собравши монголов всех по забайкальским просторам, Он Чингисханом назвался и степью стал править жестоко. В это же время в Европе четвёртый поход крестоносный Константинополь в бою захватил — перестал мир быть прежним. Русские княжества центра лишилось в тот год високосный, Все племена под князьями Руси встрепенулись в надежде. Вместе с торговлей всемирной дошли эти важные вести В степи великие, в Азию и города за Памиром, Стал Чингисхан сокрушать все народы востока из мести, И из желания страстного стать повелителем мира. Гением разных умений военных себя проявляя Создал машину войны по подобию древнего Рима, Как ураган разгромил весь Китай он от края до края, И покатился на запад свирепо и неудержимо. Всей Средней Азией он завладел жажды золота ради. Через Иран с боем вышли его полководцы к Кавказу, И разгромили алан, половецкие, русское рати, И возвратились с победой в Китай, подчиняясь приказу. Сын Чингисхана, неистовый Джучи скончался с ним вместе, Он получил лишь леса Енисея и степи пустые, Не покоренных соседей на западе, грозные вести Про европейские страны, где сплошь города развитые. Дешт-и-Кипчак до Днестра и Кавказ, Каспий, русские земли, Были ничьи после гибели древней как мир Византии. Центры торговли ничьи и пути, и торговцы окрепли, Венецианцы уже до Ирана товары возили. Мог Римский Папа послать на восток крестоносные рати — Сто тысяч рыцарей конных, приняв в войско русских, аланов, Так заставлял торопиться монголов в великом захвате, В осуществлении всех Чингисхана пророческих планов! Это свершить курултай выбрал сына умершего Джучи, Бат звался он по-монгольски, Батый, Бату-хан по-другому. С Батом двенадцать царевичей двинулись с войском могуче, И подступили стотысячной армией к Волге и Дону. Воины армии были из мест, где жара всё сжигала, Даже яйцо можно было на солнце в июне изжарить! Там же зимой был мороз и вода на лету замерзала, Снег выше пояса степь заметал, покрывала всё наледь... С детства монголы в седле, как кентавры, с конём воедино — Могут не есть и не пить много дней, или есть что угодно, Спать на земле, на коне, от старейших до младшего сына, Предпочитая позору геройскую смерть принародно. Вещи их все и сноровки к тому приспособлены дельно: Войлок и кожа и мех в стужи их и в жару покрывают, Кони у всех для езды, для поклажи и боя отдельно, Беспрекословно приказы начальников все выполняют. Луки имеют большие и малые, разные стрелы, Быстро стреляют они на скаку, далеко и прицельно, Саблями рубятся лихо, арканы бросают умело, Копья с крюками врагов поражают смертельно. Треть от туменов их панцирь имели, кольчуги и шлемы, Все на десятки разбиты и сотни и тысячи точно, Беспрекословны к приказам начальников, словно бы немы, Если отступят в бою, побегут — это только нарочно. Сам Чингисхан создавал постоянный отряд для осады, От инженеров античных, китайских, арабских брал опыт. С помощью разных машин сокрушал укрепленные грады. Он применял камнемёты и порох, тараны, подкопы. Многие крепости пали в Китае из камня и глины, Стен многорядных и рвов, башен мощных, больших цитаделей, Горы теперь не спасали царей, ни леса, ни долины, После начала осады столиц их шёл счёт на недели... Тут, на пороге булгарских племён и буртасских кочевий, Многим из них не дано было помнить начало дороги. Многих батыров монгольских конец до того был плачевен, Смерть караулила лютая в Дешт-и-Кипчак очень многих. «Только рыдающей женщине впору, Бату, эта трусость!» — Кто-то в шатре закричал, всех нукёров снаружи смущая. «Брат мой, Гуюк, за тебя говорит старика близорукость!» — Хмуро ответил Батый, выходя, и тем спор прекращая. Был коренаст он, дороден, с большой головой, взглядом умным, Красные пятна на смуглом лице нездоровьем пугали. Слабо хромал он, в китайском расшитом халате пурпурном, Глядя тоскливо, но твёрдо в осенние волжские дали. Тут же шатры всех монгольских царевичей вольно стояли. Рядом рабы их и кони, из верных нукёров охрана, Гости, верблюды, костры и светильники ярко пылали, Запах навоза витал и жаркого, травы и шафрана. Под бунчуками святыми у статуи спящего Будды, Несколько бритых тибетцев прилежную песню тянули. Рядом виднелся с распятием крест, католический будто, И мусульмане Аллаху молились там, спины сутуля. Важно ходили послы разных стран и купцы вместе с ними. В венецианских одеждах, в чалмах и афганских халатах, Хвастались знанием рынков, мехами трясли дорогими, Тихо шептались о новой войне и монгольских разладах. «Честный Бату, ты поверь как всегда старику Субедею! — Выйдя на воздух, сказал вслед Батыю старик одноглазый, — Я притворяться как Орда-Ичен и Бури не умею, Словно Байдар и Мунке не болею я лести заразой! Бывший кузнец, говорю напрямик — не ходи через Волгу, Дальше за Дон отойдут половецкие орды поспешно, Будем искать до Днепра их всю осень и зиму подолгу, Русы по Волге, булгары в наш тыл попадут неизбежно! Будем пока осаждать половецкий Чешуев и Балин, Их Шарукань и Сугров, силой малоподвижной мы станем. Половцы к венграм сбегут и весь замысел будет провален, Снова вернутся они и ударят когда мы устанем. Русы с булгарами станы, стада уничтожат и семьи, Наших союзных народов кочевья, запасы, торговлю. Как раньше к Калке-реке вдруг проникнут они в средиземье, Чтобы, как волки лесные, монгольской насытиться кровью!» «Всех напугал! — крикнул выйдя Гуюк, засмеялся беспечно, — Я свой улус здесь держать бесконечно в походе не буду. Хан Угэдэй приказал помогать, а не быть нянькой вечной Братцу Бату — безземельному хану — алтайскому чуду! Кончено всё и разбиты сурово булгарские орды. Только Мунке осаждает в Банджи непокорных ос