16+

Скоро день рождения

okuznetsov
13 Июн  (41)
kiriproh
13 Июн  (35)
Маргарита Василев...
13 Июн  (23)
Чужая
14 Июн
Whiskey
15 Июн  (67)
skeele
15 Июн  (47)
manu11
15 Июн  (44)
levious
15 Июн  (41)

Лента новостей RSS

RSS-материал
Последняя новость    С Новым Годом, Стихослов!

МЫ ВАМ РАДЫ!

Очень хочется почитать Ваши стихи и высказать о них мнение. Пожалуйста,
добавьте стих
Хочется пообщаться в блоге и почитать Ваши мысли, пожалуйста,
Или добавьте запись в блоге
Будем рады, если Вы напишете пару комментариев на стихи на сайте.
Вам всего лишь нужно зарегистрироваться
(логин-email-пароль)

Святочный рассказ

Автор:
yuriy

0

   Чем чаще Вы делитесь стихами в соцсетях и блогах, тем больше Вас читают!

 



Есть такой старый обычай – избавляться от ненужных вещей в Новогоднюю ночь.

Выбросили лишнее и ненужное и...начали новую жизнь. Без былых  невзгод, тревог и забот. Есть и другой  не менее (а уверен –  более) древний обычай – избавляться от ненужных …детей.

Причем обычай, замечу, не прогибаемый ни временным, ни национально-географическим, ни морально-этическими факторами. Обычай интернациональный, сказал бы, в достаточно - равной степени соблюдаемый и чтимый, как  странами, именующими себя христианскими, так и  странами, именуемыми христианами – языческими.

Оговорюсь; с детьми, конечно, поступают более гуманно, чем с вещами, в двери-форточки не выбрасывают. Хотя и могли бы. Но…цивилизация!

Поэтому их попросту скромненько под двери эти подкладывают. Ну, или (если кто по богаче) то подставляют; чтоб не просто в пеленках, а хоть в корзинке какой-никакой.

Впрочем, в последнее время, архаизмы подобные все более и более редки.

Нынче всё гораздо прозаичней и проще: новорожденного попросту оставляют в роддоме.

На поруки государству. Точнее, на руки нянечек и воспитательниц тех, мало афишируемых, детских домов и интернатов, которые государство это (хочешь, не хочешь) открывает и худо-бедно финансирует.

Вы спросите: а причем тут «святочный рассказ»?

Я отвечу: как раз, именно, «при том».

Ведь какой же Новый год, какое Рождество, Святки, без  детей? Без смеха детского, лепета, глаз широко открытых…

Вот, как раз на Рождество, загрузив пару пакетов апельсинами, конфетами и печеньем, мы с женой (оставив трехлетнего тогда еще сынишку на бабушку) отправились в наш местный приднепровский дом малютки (ныне реабилитационный центр для детей с каким-то - каким уж не помню - физическим отклонением) затаившимся в заснеженном сосновом лесу, так Сосновкой и именуемом.

 

…Стояло тихое солнечное январское утро. Пар со рта вырывался и вился в сухом морозном воздухе, как дым из кадила. Откуда-то издалека, из-за нахлобученных сосновых шапок, доносились далекие отзвуки благовеста. Это в Свято-Николаевском звонили к ранней обедне.

Вот уже минут десять шли мы вдоль какой-то нескончаемой «кремлевской» стены из красного кирпича, высотой метра четыре, не меньше.

Из-за верхушки стены виднелись красно - черепичные кровли и спутниковые грибницы нескольких особняков.

- Начальник ГАИ выстроил – пояснила жена (местная) предварив мой незаданный вопрос – Себе и сыновьям своим, с женами.

- Да вижу, что не слесарь – хмыкнул я – сирота казанская!

За коваными резными воротами блеснула узкая голубеющая полоска.

-Озеро, что ли?

Жена кивнула: - Раньше там детдомовцы играли. А этот пришел – откусил кусок леса, с озером вместе. И не спросил никого.

Я нахмурился: - Это как же так, не спросил? Управы на него нет, что ли?

- Да какая управа – поразилась жена моей наивности–    Все схвачено, за все заплачено. Сказано же – начальник ГАИ.

- А тут, что за начальник? – кивнул я налево, в сторону  еще одного высоченного (правда уже оцинкованного) забора с КПП и охраной у «вертушки» - Мясокомбината, что ли?

- Почти угадал. Тренировочная база ФК «Днепр».

-Да ты, что! – удивился я – Круто! Вот не знал…

- Ну, еще бы – жена приостановилась, разгоряченная ходьбой - Там у них наворотов целый арсенал: срубы деревянные  для отдыха, с душем - кондиционером, спортзал, столовая и даже – вон, видишь, крышу синюю? – ангар здоровенный, для зимних тренировок, отгрохали.

Ну, а как иначе то? Нельзя футболистам без тренировок!

-Эт точно -  кивнул я – Спрос рождает предложение. Если народу нравится брать в банках кредиты на десять тысяч, а отдавать пятнадцать, то это беда этого самого народа. И если народу нравится наблюдать (мало того - платить деньги!) за тем, как двадцать здоровых лосей гоняют по полю один мяч, то тут уже…

-Ну, ну, понесло Остапа! – строго, но с улыбкой, оборвала меня жена – Тебе дай волю, такую философию разведешь…

-Мне дай волю – сказал я глухо и зло – Я бы всю эту сволочь…к гребаной матери! Бульдозером. Весь лес собою испаскудили и никакой власти на них нет!

-Какая власть – улыбка исчезла – Они сами себе  власть. Пойдем…

-Да беспредел это! – возмутился я – Даже на буржуйской Миссисипи, по закону, нельзя занимать под частное владение прибрежную полосу шириной до пятиста ярдов. Пятиста!

Почему же у нас все дозволено; и берег колючкой опутать и пол леса заборами изгородить?!

-Да перестань ты, в самом деле! – уже серьезно сказала жена – Праздник, сегодня какой, а ты….

Я замолчал. Сегодня и в самом деле был праздник. Самый любимый мною и самый, пожалуй, святой и чудесный для меня – праздник Рождества.

Я, молча, шел по тропинке, слушая, как хрустит под ногами рассыпчатый рождественский снег, и думал…о Христе.

Думал: а, что сказал бы Он, глядя на всё это? И отвечал сам себе: с самого рождения первого человека Адама до рождения Богочеловека Иисуса и до наших дней, в мире этом не изменилось…ничего. Ровным счетом ничего!

Те же ироды правили бал, возводя свои дворцы и хоромы, и предаваясь в них роскоши, безбожию и разврату.

Та же чернь горланила « хлеба и зрелищ!», алча вожделенного, но недоступного золотого тельца, не взирая на то, что вот уже сорок – да не сорок, сотню почти! – лет скитается по пустыне и так и не может обрести оттуда выход.

Те же саддукеи бубнили: «сила в науке!»

Но чем дальше заходила в своих умствованиях наука, тем хуже и хуже становилось жить человечеству, получившему – казалось бы! – всё, от реактивного двигателя до машинки для выбривания волос из уха, но все также продолжающему бедствовать, жить впроголодь и умирать в нищете.

Те же фарисеи кричали: «нет, сила в религии!»

Но, чем дальше заходила в своих мудрствованиях церковь, тем теснее, плотнее – уж не продохнуть! – обкладывался сусальной позолотой скорбящий лик бедняка Иисуса, и все меньше и меньше церковь эта становилась похожа на братскую церковь омывающих ноги друг другу учеников Христа. Кому сесть по «правую руку», а кому «по левую» - уже никто не спрашивал у Учителя. Иными многочисленными учителями поделено было все и предрешено…

 

Мы шли. Снег хрустел и скрипел под ногами. И летела нам в разгоряченные лица хрустальная белая пыльца с отяжелевших сосновых лап.

«Нет – думал я – Ничего бы не сказал Иисус. Наверное, заплакал бы только. И ушел в пустыню на веки вечные»…

 

Вот и детдом.

Тихо. Пусто. Ни души вокруг.

Мы вошли в отворенную калитку, прошли по алее и, скрипнув дверью, нырнули в пахнущее чем-то давно знакомым с детства, но позабытым – казенным теплом.

Навстречу нам вышла немолодая женщина, по виду вахтерша или нянечка.

На наш вопрос, как бы увидеть детей и передать им гостинцы, улыбнулась доброй усталой улыбкой и позвала за собой.

Мы прошли еще одним  пустынным коридором и остановились перед неплотно притворенной дверью.

-Здесь – сказала женщина – Идите же…

И мы вошли.

Первое, что особенно поразило меня, была…тишина.

Тишина, так резко контрастирующая с тем, что собирались услышать и увидеть.

Детей было десятка два, не меньше, но обычной в подобных местах многоголосой возни и толчеи не было. Каждый тихо занимался своим делом: кто играл машинкой, кто разглядывал книжку, кто выстраивал башню из кубиков, лишь изредка обмениваясь, друг с дружкой негромкими односложными восклицаниями.

Когда мы вошли все замерли. Жизнь остановилась. Так в детской игре, на словах «море волнуется -  три…» замирают, словно окаменев, фигуры, каждый в той позе, в которой застало его последнее слово считалки…

Мы стояли, с кульками в руках, не зная, что сказать, а два десятка глаз, пытливо и выжидающе, смотрели на нас.

-Ну, что же вы, дети – пришла к нам на помощь, оказавшаяся тут же воспитательница – идите скорей сюда! Смотрите, что передал вам дедушка Мороз!

Нерешительно и осторожно, поочередно, один за другим, дети потянулись к нам.

Никто не кричал и не пытался влезть без очереди. Вся стайка, все  также молча, обступила нас с вытянутыми ручонками, в которые клали мы извлекаемые из пакетов сладости.

Вдруг одна девочка, взяв свой подарок, не отошла в сторону, а пристально глядя на жену, как-то полувопросительно – полу утвердительно, негромко сказала: «мама…?»

Наскоро дораздав последние конфеты я отошел к окну. Мне встало  страшно и неловко от мысли, как жене получится ответить на заданный вопрос; как удастся объяснить, что она…не мама. Не её мама.

Что дома у нее есть такой же вот маленький мальчик, который тоже любит сладости. И ёлку. И Рождество.

Который сегодня вечером, как обычно, будет уложен в свою кроватку, а потом, когда взрослые выключат свет и все в доме затихнет, прибежит и нырнет к ним под одеяло; весь такой теплый, родной и головокружительно пахнущий; так, как может пахнуть только ребенок. Свой ребенок…

 

Мы шли из детдома, молча, касаясь друг друга плечами. В конце аллеи, не говоря ни слова, остановились и обернулись…

Через индивелое оконное стекло смотрели на нас детские глаза. Самые разные: серые, карие, голубые. Одно лишь в них, во всех, было общее - безмолвный незаданный вопрос.

И мы, не в силах ответить каждому в отдельности, ответили всем: «Да, мы придем. Обязательно!»

И, может мне это только показалось на расстоянии, но во всех глазах этих, как будто бы, промелькнуло мимолетное подобие светлого лучика. Лучика надежды…

И была зима.

И был январь.

В 2001–й раз человечество праздновало рождество младенца Иисуса Христа.

 

 

 

 

Прикрепленное изображение: 
Статистика
Просмотрено гостями: 
0
Просмотрено пользователями: 
0




Нравится



StihoSlov чат

Необходимо зарегистрироваться и авторизоваться для того, чтобы отправлять сообщения в чат!

Нравится StihoSlov? Щелкай Like!