Опубликовано Игорь Карпов в Пнд, 18/03/2013 - 21:22
Шутка конечно, но моё путешествие в Ангкор могло закончиться, когда я одной ногой почти что переступил его порог.
И виной всему не погодные условия, не политические катаклизмы, не проблемы со здоровьем (слава богу!), а стюардессы… да-да! именно стюардессы региональной сингапурской авиакомпании SilkAir.
Рейсом этой авиакомпании я летел из Сингапура в Сием-Риеп на севере Камбоджи, в окрестностях которого среди джунглей как раз и попрятались храмы Ангкора. Их невозможно описать словами поэта – их надо видеть глазами художника и прочувствовать сознанием мистика. А художниками и мистиками, пусть и ненадолго, здесь становятся все поголовно, едва оказываются в окружении фантасмагорических сооружений и причудливых развалин. Безусловно, Ангкор возводился под влиянием гениальной творческой идеи, но такое впечатление, что и разрушался он естественным образом по её же воле…
Но причём тут стюардессы?.. Просто шок от их появления в салоне самолёта я испытал не меньший, нежели чуть позже – от созерцания совершенных по форме архитектурных творений Ангкора. Когда они вошли в салон самолёта и, качая бёдрами, поплыли по узкому проходу, словно топ-модели по подиуму, в ярких салатового цвета приталенных платьях от Givenchy, я понял, что пропал…
Когда через два часа мы приземлились в Сием-Реапе первой моей мыслью было, что я лечу дальше, неважно куда, лишь бы не покидать общество обходительных смуглых узкоглазых красавиц, прямо-таки настоящих мифических апсар во плоти и крови. В древних сказаниях красота апсар (ведь они также появились из пены морской, как и греческая Афродита), их пение, танцы приводили в восторг весь пантеон восточных небожителей. Огромным усилием воли я заставил себя покинуть борт самолёта, а спустя какое-то время (да простят меня стильные девчонки-стюардессы) нисколько не пожалел об этом…
Точнее, я даже вспомнил про них, когда созерцал барельефы с изображением танцующих божественных красавиц перед входом в Байон – одного из самых фантастических храмов Ангкора. Вспомнил и тут же забыл, едва соприкоснулся взглядом с первым же, попавшимся на глаза, каменным ликом…
Таков Ангкор, да, наверное, и не только Ангкор – такова Камбоджа – здесь всё повергает то в особо возвышенный, то в умилительный восторг.
Взять хотя бы даже не памятники, а детишек, что попрошайничают, облепляя всякого с виду туриста галдящими и ноющими кучками. Немытые, нечесаные, в драной одежде, однако личиками своими и особенно глазёнками – ну никакие Барби с Кеном и близко не стояли!..
Окружённый со всех сторон одной такой кучкой, аккурат перед входом в Ангкор-Тхом – столицу великой кхмерской империи во времена Джаявармана VII – легендарного короля-строителя (достроился до такой степени, что столица стала последней, а он – последним строителем в истории Ангкора), медленно пробираясь сквозь дёргающих меня за руки, за ноги, чуть ли не карабкающихся мне на спину ребятишек, я в один момент повёл себя как слон в посудной лавке, и вот результат – маленькая девчушка кулачком одной руки трёт глаза, всхлипывает, готовая разреветься, а другой - натирает ушибленную коленку. Выражение лица такое, что каждому стороннему наблюдателю тут же приспичит умереть от горя. Уж не знаю, я ли её уронил, или её толкнули её же соратники-малолетки по вымогательскому цеху, однако, посмотрев на неё, приспичило умереть и мне. И чтобы не делать этого хотя бы до той поры, пока я не познакомлюсь с Ангкором, я полез в карман, достал долларовую купюру, потом глянул на шмыгающую носом девчушку – мне этого показалось мало, полез снова – достал ещё одну, снова глянул на девчушку и мне стало за себя стыдно. Я опять запустил руку в карман, достал пять долларов (по камбоджийским меркам – очень приличная сумма), свернул их трубочкой и с виноватой улыбкой сунул ей в ладошку. Судя по выражению лица девчушки, достоинство банкноты она не оценила в силу своего малого роста, она так и стояла, глядя в никуда и натирая коленку, а вот среди её ватаги нашлись ребята покрупнее, которые сразу смекнули в чём дело. Они бросились к ней с мыслью, видимо, отобрать драгоценную добычу, но я сурово цыкнул на них, да и у девчушки среди своих нашлась защита. Спустя четверть минуты, по пути в Ангкор-Тхом, я услышал новый галдёж и обернулся. И мне показалось…, нет, я думаю, всё-таки показалось, что мою недавнюю плаксу «затоптала» в очередной раз какая-то пожилая пара и теперь они, растерянные, лихорадочно шарили по карманам в поисках отступного – лишь бы не умереть от горя…
Ангкор Тхом имеет форму квадрата и окружён по периметру восьметровой стеной. Длина каждой стороны – около трёх километров. К последней столице кхмерской империи с четырёх сторон ведут дороги, ориентированные по странам света. В конечном итоге, они упираются в легендарный Байон, расположенный в самом центре Ангкор-Тхома. Пройти в бывшую столицу можно через высокие и узкие ворота, увенчанные сверху четырьмя ликами, какие чуть позже я увижу в самом Байоне, также глядящие строго на север, юг, восток и запад. Та пара ликов, что смотрит вперёд-взад по направлению дороги, по которой ты заходишь или выходишь из города, напоминает двуликого Януса. Лик, что встречает тебя на входе кривит губы в загадочной усмешке, говоря как бы «Добро пожаловать в лучший из миров!», а тот, что провожает тебя обратно с противоположной стороны ворот (или, напротив, сверлит взглядом твой затылок, когда ты уже вошёл) – зловеще хмурится и талдычит своё: «Ступай в ад, откуда пришёл!» - это для тех, кто покидает Ангкор-Тхом; вошедшим же стреляет в спину другой заготовкой: «Думаешь, попал в рай?.. Ну-ну…»
Видать, последняя фраза более правильная. Поскольку первое что я увидел, едва пересёк ворота – это сидящая на обочине небольшая группа людей, этакий «надежды маленький оркестрик», как я их сначала обозвал, поскольку они исполняли какую-то незнакомую, очень заунывную и пронзительную мелодию на местных музыкальных инструментах. Подойдя поближе я взял свои слова обратно. На небольшом плакате, от руки было нацарапано по-английски: «Жертвы противопехотных мин», а сами музыканты все до единого были жуткими калеками – у кого-то вместо руки или ноги торчала культя, у кого-то их было две, у кого-то не было чуть ли половины туловища, но все они, с выражениями невыносимой муки на лицах, иступлённо играли свою мелодию, кто чем мог. Наследие долгой, безумной и беспощадной войны давало о себе знать. Даже сейчас, по сто раз перепроверенному Ангкору нехожеными тропами лучше не ходить. Я расстался с ещё одной пятидолларовой купюрой и двинулся дальше.
Мой путь лежал в Байон. Некоторые считают его мистическим центром всего Ангкора. Или сердцем. Другие именуют его сердцем небесного Дракона (Змея, Змеи). Или центром. О небесном Драконе и змеях мы ещё поговорим, но прежде всего Байон – это колдовское очарование каменных ликов.
Вообще, посещение подряд двух храмов – Байона и Та Прома (о нём в самом конце) – неважно, в какой последовательности – сродни прохождению между интеллектуальными Сциллой и Харибдой, есть опасность резкой смены мировоззрения и невозврата в прежний мир.
Ликов в Байоне великое множество - их более двухсот на 54 башнях (на каждой башне по четыре лика, смотрящих на все четыре стороны). С разных высот на тебя взирают гигантские беспощадно насмешливые и причудливые лица – все без исключения толстогубые и широкоротые, но в разрезе глаз наблюдались некоторые отличия. У одних изваяний они были миндалевидные, у других – раскосые. У одной части из них глаза были открыты, другие же, будучи с опущенными веками, холодно пронизывали тебя колющим взглядом невидимого «третьего глаза». Но ощущения, что построены они в древнеегипетском стиле, на который ссылаются некоторые исследователи тайн Ангкора, тем самым намекая на возможные связи между двумя цивилизациями, не складывалось. А вот поверхностная аналогия с гигантскими негроидными головами ольмеков в Центральной Америке почему-то проскользнула. В обоих случаях это были приплюснутые носы, опять-таки миндалевидные или раскосые глаза, и какая-то едва уловимая схожесть в выражениях этих отвердевших лиц на разных концах Света. Словно думали они об одном и том же, пока их запечетлевали в камне… Хотя, всё это глюки, как сказали бы мне сейчас. Но, кстати, ольмекские головы с миндалевидным разрезом глаз очень походили больше на близких к негроидам дравидов, нежели на чистокровных африканцев, а ольмекские головы с раскосыми глазами, хочешь – не хочешь, ну просто вылитые китайцы!.. Впрочем, как и в Ангкоре…
А вообще-то, находиться долгое время под перекрёстным взглядом невесть что думающих про тебя каменных голов, очень тягостно. Настолько, что начинаешь чувствовать себя чуточку «не в себе». Может, это следствие того, что создатель Байона Джаяварман VII сам был одержим манией строительства, а любое творчество – уже помешательство?.. Его строители проложили много дорог, возвели немало общественно полезных зданий, будь то больницы, приюты для бедных, дома для путешественников (сейчас мы называем это отелями), однако по иронии судьбы такая строительная лихорадка окончательно подорвала мощь его империи и после смерти Джаявармана VII она неумолимо и быстро покатилась к своему закату. Вот здесь аналогия с Древним Египтом явно прослеживается. Считается, что IV династия фараонов, точнее трое из неё, Хуфу (Хеопс), Хафра (Хефрен) и Менкаура (Микерин), ответственны за возведение трёх великих пирамид в долине Гиза. После их титанических трудов экономика тогдашнего Египта оказалась сильно подорванной настолько, что фараоны V-й династии ничего не хотели слышать о своих предшественниках и всячески соскабливали их имена со всех памятников. Страна и впрямь балансировала на грани развала, но в итоге устояла (как и пирамиды). А вот древняя Камбоджа после Джаявармана VII, увы, нет. Зато Ангкор остался. Как и память о тех, кто причастен к его созданию…
Кстати тем, кто читал книгу или смотрел мультфильм про Маугли, в Байоне как то легче становится на душе, ибо храм сразу вспоминается в образе затерянного в джунглях города забавных обезьян-бандерлогов. Мне повезло. По прибытии в Сием-Реап, по счастливому стечению обстоятельств я остановился в том же отеле, что и «отец» Маугли – Редъярд Киплинг. Это старинный и аристократичный, выполненный в колониальном стиле Raffles Grand d’Angkor, где дух знаменитого писателя буквально ходит с тобой рука об руку. И не только дух его, Киплинга. Если вам вдруг почудится, что в соседнем кресле, попыхивая трубкой, положив ногу на ногу, и, пристально глядя на вас, сидит не кто иной, как Сомерсет Моэм, можете смело этому верить. Или этот солидный мсье с военной выправкой на диване напротив!.. Да-да, генерал де-Голль собственной персоной – ни больше, ни меньше!.. Однако потом, стряхнув-таки с себя наваждение, не забудьте отнести все эти причуды сознания на близость магического Ангкора, иначе есть опасность, что на вас не так посмотрят те, кто внимает вашим красочным рассказам…
Итак, загадочные лики Байона улыбались мне. В зависимости от настроения, их улыбки можно было воспринять как добродушные или, наоборот, как не предвещающие ничего хорошего. Традиционно считается, что лики Байона изображают одно и то же лицо, а именно самого короля Джаявармана VII и тем символизируют его вездесущность. В принципе верно, особенно, если принять во внимание допущение о разной расовой принадлежности этих ликов. Он тебе и кхмер, он тебе таец, и малаец, и китаец. Налицо единство нации. Об этом же, наверное, говорят и уникальные барельефы Байона со сценками из повседневной жизни. Джаяварман VII после затяжного периода войн стремился вернуть прежний блеск пошатнувшейся империи; на короткое время, связанное с его правлением, ему это удалось, но как последние сполохи только что закатившегося солнца расцвечивают горизонт самыми немыслимыми и фантастическими красками, так и империя Джаявармана VII блеснула феерической архитектурой, а затем надолго погрузила окружающую землю в ночь забвения.
Утверждают также, что Байон это ступенчатая пирамида. Возможно. По-крайней мере, он имеет чёткую трёхуровневую структуру. Первые два содержат галереи с барельефами, а третий – это собственно сами причудливые лики и есть. Над третьим уровнем, в самом центре вздымается круглая башня, также украшенная ликами. Первоначально таких ликов было 8, затем их стало 16. Из-за этого центральная башня считается шестнадцатисторонней, по одному лику на каждую сторону. С числом 8 вроде бы всё понятно, оно характеризует собой восьмиричный путь в буддизме, благодаря которому можно достигнуть нирваны. Зачем пришлось это число удваивать, не совсем ясно. Можно принять во внимание, что в Китае и на Тибете числом 16 обозначают количество ближайших последователей Будды (архатов), сидящих вокруг своего Учителя. В Байоне центральная башня как раз и была предназначена для статуи Будды, а значит 16 ликов вокруг могут оказаться стилизованными изваяниями тех самых шестнадцати архатов! Но так ли это? Исследователи справедливо подчёркивают, что Байон совершенно нетипичен для кхмерского искусства, что, возможно, он является продуктом синтеза различных стилей ангкорской архитектуры, а может и нет. Может просто в нужном месте и в нужное время вспыхнула звезда какого-нибудь «камбоджийского Гауди», возможно, не местного (выходца из Китая, например), гениально всё намешала и гениально вылепила из хаоса нечто совершенное, подобно богу-творцу, чтобы ослепить современников и затем продолжать ослеплять их далёких потомков, попутно давая пищу для умов, как трезвых, так и опьянённых вечным сомнением…
И всё же, как не старался я выглядеть беспристрастным и не поддаваться очарованию сомнительных аналогий, мысли о Древнем Египте и Древней Греции постоянно лезли в голову. Особенно не давал покоя египетский Сфинкс. Едва чуть внимательнее присмотришься к глядящим во все стороны ликам, бац! и ты уже во власти наваждения, будто сотни маленьких сфинксов просвечивают и буравят тебя всепроникающими взорами. А когда бродишь внутри храма, напрочь забываешь, что над тобой раскинулось голубое (или наоборот, затянутое дождевыми облаками) небо; ощущение такое, что ты находишься под давящими сводами мрачного подземного лабиринта и за всеми твоими перемещениями пристально следит немигающий взгляд алчущего твоей плоти критского Минотавра… Но стоит подумать о Маугли и зловещий Минотавр посрамлён! Мысль о нём, словно нить Ариадны вновь выводит тебя на свежий воздух – светит солнце, поют птицы, благоухают тропические деревья и тебе дружелюбно улыбаются много пусть и каменных, но таких добрых лиц!.. Киплинг, ты – гений!..
Кстати, о Космосе. Считается, что Байон символизирует собой индуистские и буддистские представления о Вселенной, со священной горой Меру в центре (той самой круглой башней, предназначенной для статуи Будды). С этим мало кто спорит и думается, вряд ли стоит. Поспорить можно вот с чем, хотя честно, тоже не очень хочется…
Известный исследователь тайн древних цивилизаций англичанин Грэм Хэнкок в своей книге «Зеркало небес» опубликовал интересную гипотезу относительно назначения всего храмового комплекса Ангкор, где Байону была отведена одна из ведущих ролей.
Однажды одному из помощников Хэнкока пришла в голову светлая мысль посмотреть на карту звёздного неба на широте Ангкора на рассвете в день весеннего равноденствия 10 500 года до н.э. (что это за дата такая – чуть позже и очень кратко). К своему удивлению и душещипательной радости первооткрывателя он обнаружил, что храмы Ангкора на земной поверхности воспроизводят с большой степенью точности созвездие Дракона (или Змея) таким, каким оно сверкало на небосводе в ту далёкую эпоху, почти 13 тыс. лет тому назад.
Странное совпадение, право. Официальная история Ангкора начинается в 802 году н.э., когда кхмерский правитель Джаяварман II провозгласил себя королём-богом (Дэвараджой) и началась активная застройка огромнейшей территории, которая длилась до 1220 года, когда умер самый энергичный (и самый последний, как оказалось) венценосный зодчий – Джаяварман VII.
О Джаявармане II известно немного. До сих пор не найдено ни одной записи, сделанной в эпоху его правления (802 – 850 гг н.э.) Все сведения о нём почерпнуты исследователями из текстов, вырезанных на стене одного из храмов лишь через 200 лет после его смерти. Из них мы узнаём, что он какое-то время был в плену на острове Ява, но вернувшись оттуда, начал последовательное и успешное предприятие по укреплению мощи кхмерского государства. Военная экспансия совпала с началом грандиозной строительной компании. Джаяварман II сорок лет (прямо как библейский Моисей!) кружил по территории нынешнего Ангкора, возводя одну столицу за другой, пока, наконец, на холме Пном Кулен не объявил себя Дэвараджой. Этот удивительный культ будет существовать в Камбодже наряду с буддизмом и брахманизмом. Хэнкок сразу усмотрел в этом некий мистический и практический смысл одновременно, словно король составлял топографическую привязку будущих строений Ангкора. Хотя подобному поведению могут найтись и более прозаические объяснения. Например, что Джаяварман II просто искал самое удобное место для столицы с точки зрения снабжения её продовольствием. Или задолго до Николо Макиавелли на практике осуществлял один из принципов, изложенных последним в «Государе»: переносить столицу поближе к покорённым землям, ведь в то время Джаяварман II активно подчинял себе различные мелкие княжества.
Любопытно вот ещё что. Примерно в это же время (и даже чуть раньше) на юго-востоке острова Ява, когда будущий кмерский король-бог Джаяварман II находился там в плену, началось строительство двух потрясающих храмовых комплексов – Прамбанана и Боробудура. Здесь тоже прослеживается некий симбиоз буддизма и брахманизма, поскольку Прамбанан – храм, по преимуществу, индуистский, а Боробудур – буддийский. Скорее всего, Джаяварман не мог не быть свидетелем такого события и кто знает, не явилось ли это толчком его собственным зодческим потугам! Правила тогда на Яве династия Шайлендра, что в переводе с санскрита означает «Царь горы». То же самое понятие заложено и в титул «Дэвараджа», которым окрестил себя Джаяварман II. Интригующих совпадений, разумеется, очень много, чтобы просто так от них отмахнуться.
Опираясь на всё это, смекалистый Хэнкок тут же предположил, что строители Ангкора на протяжении всего этого периода руководствовались в своих действиях каким-то секретным мистическим планом, согласно которому на земной поверхности воспроизводились участки звёздного неба в пресловутую дату 10 500 года до н.э. Тем более подобный прецедент уже имел место, и не где бы то ни было, а именно в Древнем Египте, во времена знаменитой IV династии. С именами трёх фараонов из этой династии – Хуфу (Хеопса), Хефрена (Хафры) и Менкаура (Микерина) – навечно связана тайна строительства трёх великих пирамид в долине Гизы и, возможно, Сфинкса. Правда в Египте это случилось почти тридцатью четырьмя столетиями ранее, примерно в 2550 году до н.э. Но привязка к дате оказалась всё той же – 10 500 год до н.э.
Так что же это за дата такая любопытная?..
В 1993 году бельгийский инженер Роберт Бьювел обнаружил, что три знаменитых пирамиды в долине Гизы практически с точностью воспроизводят положение трёх звёзд Пояса Ориона в одноимённом созвездии. При этом текущая неподалёку река Нил в этом своеобразном отражении звёздного неба на земле олицетворяла мерцающий Млечный Путь. С помощью компьютерных вычислений Бьювел установил, что такое расположение Пояса Ориона относительно Млечного Пути соответствует с известной долей погрешности нашей приставучей дате – 21 марта (день весеннего равноденствия), предрассветный час, 10 500 год (или около того) до н.э.
Хэнкок, разумеется, изрядно покопался в прошлом, чтобы выяснить к чему эту дату можно было бы привязать. И нашёл. Как оказалось, в этот период по всей Земле происходили грандиозные и катастрофические изменения. Бурно заканчивалась эпоха оледенения (плейстоцен) и начиналась новая – голоцен, в которую мы все продолжаем жить и поныне. Естественно, подобные метаморфозы не обходятся без последствий. Полярные ледники таяли, уровень Мирового океана неуклонно повышался и обширные участки суши скрывались под многометровой толщей воды. То, что происходило тогда – кладезь тысяч сюжетов про Всемирный Потоп.
Вот лишь некоторый список «утопленников»:
- не стало сухопутного перешейка, что соединял Чукотку и Аляску (Азию и Америку) и образовался пролив, много позже названный Беринговым;
- большие участки некогда суши теперь держит в своих цепких ледяных объятиях Северный Ледовитый Океан – все полярные острова, в изобилии разбросанные на всем его протяжении по широте, это остатки не ушедших под воду земель, бывших некогда или частью Евразии (от острова Врангеля на востоке до архипелага Шпицберген на западе) или Северной Америки (Канадский Арктический Архипелаг и Гренландия);
- Индонезия, которая являлась тогда чуть ли не отдельным материком (не это ли загадочный Континент Му?) - теперь же она представляет собой разбившуюся детскую игрушку-калейдоскоп с рассыпанными на полу островами-«стекляшками»;
- Темза, доселе скромно служившая притоком европейского Рейна, получила независимость и превратилась в чисто английскую реку, поскольку посуху из Дувра в Кале было уже не перебраться – разлившееся Северное море отделило Британские острова от Европы.
Впрочем, Дувра и Кале тогда ещё не было, а вот человек разумный (homo sapience sapience или кроманьонец) уже был, активно размножался, расселялся (где пешком, где на лодках, где на досках для сёрфинга), уже проявлял зачатки земледелия, оставлял граффити в пещерах, совершал ритуальные захоронения (а значит, во что-то уже верил), поклонялся женщине, начинал строить осёдлые поселения и обносить их стенами, изобретал глиняную посуду, добивал последних мамонтов, неандертальцев и вовсю воевал с себе подобными за место под солнцем. Да, кстати, и при этом он не забывал смотреть поэтическим оком на звёздное небо и сочинять красочные истории, в том числе про Всемирный Потоп. А ещё заниматься чем-то вроде науки, астрономией-астрологией, именно так, поскольку в те далёкие времена разодрать эти две дисциплины о звёздном небе, было невозможно. Так что поэзия и эта почти-наука шли рука об руку друг с другом – и та и другая помогала познавать и приспосабливать окружающий мир под свои нужды.
Но начнём потихоньку возвращаться в Камбоджу. Здесь, хоть и влажные тропики и в сезон дождей хляби небесные не хуже Ноевых, однако по земле можно ходить всегда (или почти всегда). Но причём тут сомнительные параллели между Древним Египтом и средневековым кхмерским королевством с подстановкой какой-то не менее сомнительной даты?..
Попробуем прояснить ситуацию, однако при этом не будем забывать изречение «дружища Мюллера» из «Семнадцати мгновений весны» про то, что «ясность – это одна из форм полного тумана».
Итак, первая из них: помнится, чуть выше, мы уже отмечали, что правитель Камбоджи Джаяварман II, прежде чем дать отмашку на начало самой грандиозной стройки конца первого тысячелетия н.э., провозгласил себя королём-богом. Но воплощениями богов на земле, теми же правителями-богами, являлись и древнеегипетские фараоны!
Вторая аналогия: Орион был центральным созвездием в древнеегипетском культе светил, ибо воплощал в себе наиболее почитаемого в Древнем Египте бога Осириса. И что интересно, во времена фараонов-строителей пирамид небесный полюс отмечала вовсе не Полярная звезда, как сейчас, ею была Альфа Дракона – созвездие, очертания которого, как считает Грэм Хэнкок, воспроизводят на земле храмы Ангкора! А сам звёздный Дракон (или Змей) был центральным созвездием в культе светил на Востоке, том Востоке, который мы связываем с влиянием двух великих цивилизаций прошлого – Индии и Китая.
Древние египтяне (равно как и их боги) змей не любили и всячески старались с ними бороться не на жизнь, а на смерть. Достаточно сказать, что главным врагом бога солнца Ра (или Ре) был гигантский змей Апоп. Если в сказке Корнея Чуковского солнце проглатывает крокодил, то по представлениям древних египтян каждый вечер это делал коварный змей Апоп, живущий в подземном мире. И всякий раз после захода солнца, под покровом ночи, Ра сражался с Апопом в этом подземном мире за солнечную независимость и всякий раз выходил из этой схватки победителем. Он разрубал Апопа на несколько кусков и выпускал солнце на волю. Так в Древнем Египте наступало утро. И пока солнце бодро и весело катилось по голубому небу (а вернее, это сам Ра плыл по нему в Солнечной Ладье), упрямый Апоп снова готовился к очередной битве, собирал воедино своё порубленное тело и как только закатное солнце касалось западного края горизонта, тут же ненасытно хватал его. Так в Древнем Египте наступала ночь. И всё повторялось…
Пожалуй, единственным исключением из этого правила змеебоязни был тронный головной убор фараонов, состоявший из платка в форме раздувшегося капюшона кобры с надетой поверх диадемой в виде свернувшейся кольцом змеи или продолговатой короны, где центральным фрагментом был урей в виде головы той же кобры, которая символизировала собой как бы «третий глаз» - всевидящее око фараона. Но эта змеиная атрибутика служила скорее для устрашения подданных, мол, не подходи близко, а то ужалю, либо была призвана вводить в заблуждение реальных и мифических ползучих гадов – не видите что ли, «я же свой», «рождённый ползать».
В Древней Индии, в Китае, равно как и в Камбодже, впитавшей их культуру, нельзя сказать, чтобы змей сильно любили, но, по-крайней мере, их уважали, старались бить, но не сильно, и всякий раз склоняли к сотрудничеству. Достаточно вспомнить змея Шешу. Будучи царём нагов (полубожественных мифических созданий со змеиными телами и человеческим головами, которые играли в Древней Индии ту же роль, что и гномы в Европе или чудь на Руси – они были великими чародеями и охраняли несметные сокровища недр), этот Шеша служил ложем для бога Вишну, когда тот отдыхал между актами творения Вселенной. Иногда Шеша разверзал пасть (а может просто зевал, глядя на почившего Вишну) и изрыгал оттуда пламя, которое уничтожало существующую в данный момент Вселенную. Но бог, как видим, был на него не в обиде – он пробуждался, из его пупка вырастал лотос, из лотоса вылезал творец Мироздания Брахма, который делал новую Вселенную, при этом сам Вишну ложа своего не менял, а снова засыпал до следующего огненного дыха Шеши. Можно припомнить гигантского змея Васуки, то ли брата Шеши, то ли так по-иному звали самого Шешу, который послужил мутовкой при пахтании мирового океана, когда боги и асуры (индийские демоны) вместе добывали амриту – напиток бессмертия (кстати, из пены в результате такого пахтания, или из взбитых сливок, как раз и вышли красавицы-апсары, а, следовательно, и сингапурские стюардессы, о которых мы уже упоминали в самом начале). И тот, и другой – отличные кандидаты на то, чтобы увековечить свой образ в созвездии Дракона.
Возможно, отношения древних египтян со змеями не складывались ещё и потому, что в Древнем Египте не было дудочек, которые, в свою очередь, были и есть по сию пору у индийских факиров. Играя на них, те привораживают змей (в основном, кобр) и делают их послушными своей воле. Или искусно это симулируют, однако это уже не суть важно. В Древнем Египте были барабаны, были арфы, были систры (трещотки), даже метровой длины флейты были, а вот простых дудочек не было – может в этом всё и дело?..
Третью аналогию Хэнкок обнаружил в самом слове «Ангкор». Он сопоставил его с древнеегипетским «Анх Гор», что значит «Бог Гор жив». Гор был сыном Осириса, продолжателем его цивилизаторского дела. В Древнем Египте, с самых первых его времён, как утверждает Хэнкок, существовала тайное общество посвящённых в божественное знание, так называемые «Последователи Гора». Возможно, что даже они, а не мифический Осирис, придя откуда-то с Запада (из затонувшей Атлантиды, как тут же многим приходит на ум), причастны к созданию самой потрясающей в письменной истории человечества культуры в долине Нила, что пирамиды строились согласно их секретному плану, а человечество развивалось по прописанному ими сценарию (и не исключено, развивается до сих пор в рамках уже глобальной земной цивилизации).
Каким-то образом властелин Камбоджи Джаяварман II в 802 году н.э. узнал о тайных замыслах этого канувшего в небытие общества, но возможно и другое - оно само оказалось на удивление могущественно и живуче и его здравствующие тогда представители надоумили Джаявамана II начать многовековое и самое грандиозное по тем временам строительство с целью воспроизвести на земной поверхности созвездие Дракона. Для чего – остаётся неразрешимой пока загадкой. Хотя учёные и тут стараются держать необузданную фантазию некоторых исследователей в узде. Они ссылаются на храмовые надписи, в которых недвусмысленно говорится о том, что каждый храм был построен во ознаменование какой-то значимой даты в жизни кхмерской империи. Но Хэнкока и иже с ним это не останавливает: они считают, что в данном случае одно другому не мешает – можно и созвездие Дракона изображать и памятные даты увековечивать.
Также учёные пока никак не комментируют столь вольное отождествление кхмерского названия «Ангкор», идущего от санскритского «нагара», что значит «столица» и древнеегипетского «Анх Гор» - «Бог Гор жив», к санскриту и кхмерскому языку не имеющего никакого отношения. То ли они не считают нужным публично откликаться на такую, скажем «антинаучную бредятину», то ли пропускают упоминания об этом мимо ушей, мысленно крутят пальцем у виска и посмеиваются «в тряпочку», то ли свойственное академическим кругам высокомерие не даёт им возможности признать простую и вопиющую схожесть двух понятий, которую они сами так обидно проглядели, занимаясь куда более сложными и непонятными для простых смертных вещами. Такое на их памяти уже имело место, когда не они, а «посторонний дилетант» Роберт Бьювел нашёл соответствие между Поясом Ориона на небе и тремя египетскими пирамидами на земле.
Так какая же великая тайна, по мнению Хэнкока, повязала на тысячелетия «Последователей Гора» и тех, к кому они являлись и говорили: «Строй!»? Об одной её половине мы уже упоминали – это воспроизведение на земной поверхности участков звёздного неба в день весеннего равноденствия 21 марта 10 500 года до н.э. (приблизительно). Вторая же её половина связана с эффектом прецессии земной оси. Эту идею Грэм Хэнкок начал планомерно проталкивать в жизнь ещё с выходом своей, пожалуй, самой популярной книги «Следы богов».
Воображаемая ось вращения Земли на самом деле не привязана к одному и тому же месту, она подвержена колебаниям из стороны в сторону, подобно оси вращающегося не очень быстро волчка. Возле полюсов она очерчивает в пространстве фигуру, близкую к конусу. Это и есть явление прецессии земной оси. Полный оборот по окружности, описываемой обеими полюсами (так называемый прецессионный цикл) происходит за 25 776 лет. Ну и что это нам даёт?
Прежде всего это даёт нам картину звёздного неба, меняющуюся картину. Звёзды, а следовательно, и созвездия не жёстко приколочены к ночному небу серебристыми гвоздиками, они медленно прогуливаются по нему, пока вновь, через 25 776 лет, не окажутся на прежнем месте. Дело в том, что в 10 500 году до н.э., когда Северный полюс мира обозначала звезда Альфа Дракона, само созвездие (воспроизводимое на земле храмовым комплексом Ангкор в Камбодже) находилось в наивысшей точке относительно горизонта, а Орион (чей Пояс символизируют три великие пирамиды в Египте) – в наинизшей. Сейчас картина иная – в наше время ось вращения Земли преодолела почти половину прецессионного круга, теперь Орион находится в наивысшей точке, а Дракон – в наинизшей. Этакие качели или маятник Орион–Дракон…
Опять, и что же?.. А ничего. Пока ничего. Зачем древним, всяким там «Последователям Гора», громоздить такие циклопические памятники, чтобы увековечить прецессию? И почему пирамиды ради этого воздвигли в Египте, а храмы Ангкора в Камбодже? Ведь линия Гиза – Ангкор, проложенная по земной поверхности, не соединяет никаких значимых точек и очагов древних культур!.. Куда логичнее было бы расположить такие памятники на той же широте, что и пирамиды Гизы (практически, это 30о с.ш.). Ведь на ней «засветились», по крайней мере, первые города шумеров в дельте Тигра и Евфрата, хараппская цивилизация в долине Инда и непреходяще загадочный и манящий Тибет с его пирамидообразными пиками и Шамбалой.
Сперва, конечно, напрашивается один дурацкий ответ (от автора). Никакой особенной тайной подоплёки во всём этом нет. Просто во все времена архитекторами самых величественных сооружений и их венценосными заказчиками были люди, малость, так скажем, не в себе. Нет ничего удивительного в том, если и «Последователи Гора» - люди из их числа. Правда, глядя на их творения, как-то рука не поднимается бросить камень в их огород, напротив, даже хочется свести кого-нибудь с ума, чтобы повторилось нечто подобное.
Затем напрашивается ответ поэтический и патетический одновременно (тут уже, считайте, звучат голоса только Хэнкока и Бьювела) - что берущее начало в глубокой древности тайное общество, одной из сфер деятельности которой была астрология, решило воссоздать небо на земле ради обретения смертными вечной жизни. Т.е. дать им своеобразные «ключи от неба», этакий пропуск в мир богов. Судя по всему, одной из целей астрологии (тогдашней, а не нынешней) было привязать человека к определённому участку на звёздном небе под будущее строительство его собственного «небесного дома», где он уже будет жить вечно. Есть основания полагать, что нечто подобное и происходило в пирамидах - гробницами они не служили, а вот некими лабораториями, где жрецы с помощью обрядов и заклинаний готовили умерших фараонов (а может и не только их) к далёкому космическому путешествию в райские Елисейские Поля (в Древнем Египте они назывались Полями Иалу) – вполне вероятно.
Ответ по-умнее (тоже почти всё от дуэта Хэнкок + Бьювел) такой: возможно пирамиды долины Гизы и Ангкор – это напоминание потомкам о времени, когда всё менялось, когда Землю сотрясали страшные катаклизмы, вызванные таянием ледников. Возможно, это попытка запечатлеть образно и в камне этот «эффект небесного метронома» - маятника Орион – Дракон, чтобы донести свои открытия до грядущих поколений, особенно до тех, что будут жить при смене эпох, как мы с вами, и чтобы напомнить о неразрывности «сиамских близнецов человечества» – войны и мира. Ведь Орион-Осирис в Древнем Египте символизировал собой созидание и новое рождение, те же функции в Древней Индии нёс в себе Вишну (оба бога, кстати, были тёмноликими), а вот со змеями, что в Египте, что в Индии, связывали гибельные и разрушительные явления. Но за этими катастрофами всегда следовало рождение чего-то нового и такая цикличность картины звёздного неба, основанная на прецессии, была древним очень по душе – она подкрепляла их маниакальную веру в «жизнь после смерти», либо в реинкарнацию. Когда Дракон был «на коне», т.е. тусовался возле точки звёздного престижа – небесного полюса, а Орион был подавлен и скромно топтался у линии небесного горизонта, на поверхности Земли бушевали геоклиматические бури – мир переживал драматические и резкие метаморфозы – менялся не только облик планеты, но и её флора и фауна, а также разумная жизнь. Сейчас, когда оба созвездия почти поменялись местами и в фаворе теперь Орион (пусть он и не подбирается к небесному полюсу так близко, как это делает хитроумный Дракон), тем не менее мы вправе ждать от этого знамения какого-то недюженного и долгоиграющего прогресса земной цивилизации, раз небесным балом заправляет созидательное олицетворение бога Осириса. Что, в общем-то, и происходит…
Совсем умный ответ и самый трудный, кстати (собственно, от самих учёных), пока никакой не дан…
Конечно, очень заманчиво приписать храмам Ангкора сходство с созвездием Дракона, тем более, что многие из них несут в себе космический смысл. Не исключено, что так оно в конечном счёте и окажется, хотя за последнее время учёные открывают всё новые храмы (их уже почти 170!) и вроде бы чёткие поначалу контуры созвездия Дракона сильно размываются в сонме новых находок. И опять встаёт всё тот же вопрос - зачем нашим предкам прилагать столь титанические усилия, чтобы увековечить прецессию? Неужели нельзя было достичь того же результата методами поскромнее? Хэнкок поспешил объяснить это так, мол, древние делали это для того, чтобы мы, их далёкие потомки, обратили более пристальное внимание на их послание в камне о грядущей эпохе катастроф и успели подготовиться. Ведь более скромными сооружениями мы вряд ли заинтересуемся столь основательно и не станем на протяжении столетий всем миром гадать об их истинном назначении. А имея дело с их впечатляющими по размерам собратьями, мы в конечном итоге придём к тому, чтобы что-то постоянно искать, находить, отвергать и снова находить, пока, наконец, не будет дан правильный ответ. Хотя, как показывает современный уровень развития естествознания, особенно квантовой физики, однозначного ответа на тот или иной вопрос быть не может, существуют лишь вероятности таких ответов и чем точнее мы хотим его получить, тем больше неопределённость в его правильности. Почти по Сократу: «Я знаю то, что ничего не знаю…»
С другой стороны, человек во все века стремился прыгнуть выше своей головы и именно это безумное на первый взгляд стремление является залогом развития земной цивилизации. Исчезнет оно – исчезнет и человечество. Поэтому желание любого правителя, наделённого безграничной властью, оставить по себе и своему времени грандиозное напоминание в виде неподвластного тлению и разграблению сооружения оправдывает его и как властелина, и как человека. Что там гласит египетская пословица: «Всё на свете боится времени, а время боится пирамид»?.. Ведь великие пирамиды долины Гизы строили фараоны одной династии, к одной династии (хотя и более продолжительной) принадлежали короли – зодчие Ангкора. Для своих потрясающих архитектурных деяний они выжали из своих стран всё что можно, довели их до почти полного упадка, так что, если их ближайшие потомки и хотели повторить или превзойти их достижения, им просто не на что было опереться – в их руках не было достаточных финансовых, материальных и людских ресурсов, зачастую они были уже зависимы от других, более сильных владык; всё, что им оставалось делать – это проклинать своих предшественников за непомерную гордыню и расточительство, завидовать им и восхищаться делом их рук…
Думается, всё станет ясным, когда археологи и историки смогут посмотреть на памятники древности глазами специалистов по космологии и квантовой физике, а те глянут на процессы в глубинах Вселенной и в недрах вещества с позиций археологов и историков. Вот тогда и случится, наверное, великое объединение теорий и мы наконец-то осознаем Истину…
С одним непременным условием – если нам это позволит другая Истина!..
P.S. А напоследок, маленькая тайна…
Есть в Ангкоре ещё одно местечко, которое любой романтик назовёт самым лучшим в мире (а прожжённый циник пожалеет, что он сейчас не романтик). Это Та Пром – бывший монастырь, также построенный во времена Джаявармана VII. Тот, кто никогда не был в Ангкоре, не видел его на картинках и фотографиях, но жизни не чает без американской кинозвезды Анжелины Джоли, наверняка запомнил это место по фильму «Лара Крофт – расхитительница гробниц».
В своё время Та Пром был величественным монастырём, эта величественность затем «по наследству» досталась и его развалинам. Любое его описание априори окажется несовершенным. Нарисованный на картине, он будет восприниматься как итог буйной творческой фантазии художника. Даже увиденный воочию, он не становится более осязаемым. И только фотография или видеозапись способны заставить поверить в его реальность – да, такое возможно!..
Сам до сих пор не могу понять – был я там или нет. Вроде бы у меня остались фото, на которых есть я среди причудливых развалин, остались люди, которые подтвердят под присягой, что да - был он там, был!, но воспоминания мои носят какой-то отрывистый характер, нет цельной картины, словно я видел сон и теперь в памяти всплывают одни и те же, причём никак несвязанные между собой его эпизоды. Если мои хождения по Байону, по Ангкор-Вату, вообще по Камбодже я могу воссоздать чуть ли не поминутно, то пребывание в Та Проме – сплошные провалы в памяти. Вот тут я был, а тут – убей бог, не помню… Таково кажущееся воздействие на тебя Та Прома – ты бродишь там, как в тумане, иногда сквозь разорванную его пелену созерцая фантастические развалины, а потом всё снова погружается в туман, до следующего разрыва. Будто какая-то неведомая сила, какой-то добрый джинн живёт здесь и в мгновение ока переносит тебя с одного места на другое, тыкая носом в очередной шедевр этого воистину творческого беспорядка.
Видимо из-за такого сверхъестественного вмешательства (или проще - моего помешательства), я проглядел одну маленькую, но очень интригующую тайну данного места. Тайна действительно маленькая, поскольку представляет собой крошечный фрагмент барельефа в одном, мало чем примечательном, участке разрушенного монастыря. Однако подходить близко к таким барельефам боязно, поскольку они окаймляют зияющие непроглядным мраком пустоты длинных низких галерей. Так и кажется, что в этих пустотах с чуть слышным шорохом и шипением скользят, извиваясь кольцами, огромные тела ужасных и смертельно жалящих змей. Даже если бы я знал об этой тайне, не уверен, что подошёл бы к ней так близко – змей я, разумеется, не боюсь, они мне даже очень нравятся, но на большом расстоянии. А вот мои друзья не испугались, думали они о тайне, а не о змеях, поэтому она им и открылась, когда они к ней подошли. Тайной оказалось изображение животного, которое сейчас уже в природе не встретишь, но в любой иллюстрированной книжке про динозавров его без труда опознаешь. . Это знаменитый стегозавр со своими характерными роговыми пластинами на спине и с острыми длинными шипами на конце. Правда, на барельефе шипов на хвосте не видно, но всё остальное представлено в лучшем виде. Причём изображения других животных – все из этой, а не из прошлой жизни. Исключение составляет, пожалуй, вырезанная чуть выше фигурка малопонятного создания с одним рогом на голове. Учёные считают, что это буйвол (похоже), можно принять его и за носорога, и за мифического единорога. Согласимся с буйволом или носорогом, а стегозавра оставим себе.
Как о нём могли узнать строители Та Прома и не очередные ли это мистические «шутки» загадочного храма?.. Ну, насчёт «шуток» не знаю, это надо увидеть и тогда понимаешь, что это никакие не шутки. А вот насчёт откуда могли узнать – каких-либо вразумительных версий нет, а с десяток более или менее правдоподобных вы и сами насочиняете за десять минут и, наверняка, одна из них будет верной. Мне, например, нравится такая: люди прошлого, в частности строители Ангкора или монахи, были ничуть не менее смышлёными, чем современные палеонтологи, они могли наткнуться на хорошо сохранившийся скелет стегозавра, а затем воссоздать его истинный облик, обтянув скелет кожей, материей или даже обернув листьями пальмы. Знания об этом могли попасть в Камбоджу из Китая или даже из Монголии, где учёные находят сейчас множество останков доисторических животных.
Водились ли стегозавры и другие представители «Парка Юрского Периода» во времена строительства Ангкора или незадолго до этого в джунглях Индокитая?.. Судить не берусь, не имея никаких, сколь-нибудь заслуживающих доверия, сведений на руках, и не будучи поклонником такой точки зрения. Хотя, сама по себе, гипотеза, безусловно, заманчивая и притягательная. Но ведь есть же на Востоке стойкая вера в драконов, очень напоминающих, как не крути, доисторических ящеров!.. Причём в таких драконов, у которых, по большей части, романтичное сердце…
Опубликовано: журнал АЛЬМАНАХ Т.О.П.: тайны, открытия, приключения, №3, 2007
